Посвящается всем психам планеты Земля. Особенно хочу отметить помощь в написании этого рассказа моего друга - Психа с большой буквы.

В комнате царила тишина. Полная тишина. Такая тишина, что казалось, можно услышать, как медленно шевелятся мысли в деформированной голове Психа. Он лежал без движения, так как был привязан к кровати, и почти не дышал. Комната, где он находился, была звуконепроницаемой, ее стены были обиты войлоком. Кое-где обивка стен была сорвана, и куски войлока висели, как куски разложившейся плоти, свисающие с живых мертвецов в дешевых фильмах ужасов. Псих пытался думать, но у него получалось плохо. А думал он о том, почему он здесь и когда он сможет, наконец, выйти отсюда. Поразмыслив над этим, он уснул. Он любил поспать, но уснул он еще из-за того, что ему начали колоть хлордиазепоксид. Во сне он был по настоящему свободен: от различных запретов, которые окружали его в реальном мире, от различных обязательств, и т. д. Но самое главное, он не был сумасшедшим в своих снах, и мог летать. Еще с детства он мечтал стать птицей, ощутить свободу полета. Проснувшись, он первым делом попытался вспомнить, кто он. Он обычно это делал  после каждого пробуждения. Но, как упоминалось выше, почти все его попытки размышлять оканчивались неудачей. И так, ничего не вспомнив, он снова уснул. Вырвавшись из объятий Морфея, он даже не попытался размышлять, а просто лежал, и слушал, как против его воли, в голове медленно ворочались мысли…

Психа, наконец, перевели в общую палату. Здесь не было войлока на стенах, и вязок на кроватях. И здесь были люди, с которыми можно было поговорить. Но Псих почти всегда молчал. Общался он с людьми не очень охотно, но говорить он умел.
В тот день он, как обычно, лежал на своей кровати. Рядом, на соседней койке корчился, в судорогах пациент N., судороги были побочным эффектом лекарства которое ему недавно ввели. Но Псих не думал, как помочь ему. Думать, для него было мучительно трудно, но он не мог не думать. Не было слышно, как медленно движутся мысли в его голове, из-за звуков, которые издавал N. Мысли его были ни о чем: обрывки фраз его родителей и родственников, цитаты из разных книг, которые Псих прочитал еще до Травмы.
Нет, вы не подумайте, что он был тупым, как валенок, что в его голове были «опилки» и мусор. Но ведь и среди мусора лежит золото, так и у него в голове была пара серьезных мыслей. Раньше, когда он был Нормальным, он задумывался о смысле жизни и пришел к выводу, что смысл жизни заключается в том, что его нет. Вся загадка жизни состоит в том, что она бессмысленна. И эта мысль накрепко въелась в мозг Психа, из-за этого он хотел умереть. Вне стен психушки Псих мог думать более-менее сносно, потому что дома его не накачивали транквилизаторами.

Через 20 суток проведенных в психушке, Врачебно-Выписная Комиссия после получасового разговора «по душам» решила выписать Психа. Он вышел из стен Психоневрологического Диспансера, и свежий ветер развеял бы его волосы, если бы они у него были. Он медленно пошел домой вдыхая полной грудью запахи помоек и собачьего дерьма, все же лучше, чем запахи лекарств и хлорки. Приобрел по пути пачку сигарет, вытащил одну и закурил, медленно вдыхая вонючий дым. После первой затяжки он «поплыл», так как не курил уже 20 суток. Псих вошел в свой дом, поднялся на второй этаж и трясущимися руками открыл дверь своей квартиры. Вошел внутрь. Все было так же, как и тогда, когда он покинул ее на носилках в сопровождении санитаров, которые отвезли его в реанимацию. Войдя в единственную комнату своей квартиры он увидел пустую коробку из-под снотворного, лежащую возле своей кровати. Рядом стоял стакан с протухшей водой и парой дохлых тараканов. Псих запнул коробку из-под снотворного под кровать, где она с глухим звуком ударилась об тазик с засохшей блевотиной и не раздеваясь рухнул на кровать…
Псих снова дома. Лежит, плюя в потолок, думая о том зачем ему жить, почему люди не отпускают его, не дают ему умереть. В его душе царила пустота, в его жизни не было ни целей, ни смысла. Травма перечеркнула все его планы, разделила жизнь на две части: до Травмы и после Травмы. Он просто жил, точнее не жил, а существовал. Еще он думал о том, что когда он был Нормальным, он хотел чем-то выделиться из серой людской массы, а теперь, когда он выделился, сошел с ума, он хочет быть, как все, Нормальным. Он даже не заметил того, что он первый раз после Травмы думал спокойно, не перегружая свой поврежденный мозг.
Ночь окутала мраком уже опустевшие улицы города. Псих медленно шел по улице, направляясь к ближайшему ларьку. Там он купил  пива и пачку сигарет. И пошел дальше бормоча что-то себе под нос. Впереди виднелась темная глыба двенадцатиэтажного здания, с редкими горящими глазами-окнами. Он вошел в дом. В подъезде стояла мертвая тишина. Псих прислушался, не слышно ли
шевелящихся мыслей в его голове. Ничего не услышав он попытался вызвать лифт. Подождав его минут с десять он решил, что лифт наверное отключили. Так что подниматься ему пришлось по лестнице. Изрядно запыхавшись Псих забрался на крышу и сел на край свесив ноги. Он слушал тишину и смотрел на звезды, медленно потягивая пиво и куря сигарету. Спустя полчаса, когда кончилось пиво и полпачки сигарет, Псих что-то нацарапал на листке бумаги и сделал свой последний шаг. Падая с крыши он понял, что нет ни Бога, ни Сатаны, ни Рая, ни Ада. Есть только он – мысль мчавшаяся сквозь Вселенную и сейчас когда закончится этот полет, начнется новый, и он полетит навстречу к своим сестрам – звездам…
 

Когда Псих проснулся, он чувствовал сильную головную боль и страшную сухость во рту. С трудом приподняв тяжёлую голову, он осмотрелся вокруг и понял, что он жив. Ярко светило жирное солнце, нагревая пыльный бетон крыши. “Значит это был сон и жизнь победила” - подумал он. Псих даже не знал рад ли он. С одной стороны он остался живым, а с другой он не знал, что же ему теперь делать. Оклемавшись немного, он решил пойти домой. Дома снова никого не было. Это бесило. У него очень сильно болит голова да и вообще всё, что может болеть, включая израненную и покалеченную душу. Вчера ему хотелось умереть, плюнуть  судьбе в лицо. Он был готов сделать это, но некая неведомая сила распорядилась иначе. Ему было страшно и горько оттого, что никому до этого нет дела.
Он прошёл на кухню, налил себе воды из крана. Пил он медленно, как бы дразня себя. При этом он улыбался, и маленькая одинокая слеза катилась по грязной оцарапанной щеке. И тут он понял, что думает и довольно продолжительное время. Такого уже очень давно не случалось. Процесс длился минут пятнадцать. Это рекорд. В его скучной жизни произошло знаменательное событие. Жизнь приобретала смысл. Он посмотрел в окно и увидел ярко голубое небо. На душе ещё никогда не было так радостно. Всё происходило очень быстро. Гигантские потоки информации захлестывали скудный и воспаленный мозг. Сердце колотилось как отбойный молоток. Теперь Псих понимал абсолютно всё. Границы сознания раздвинулись на столько, что захватывало дух. “Я начну новую жизнь и многие пожалеют, что доставали меня. Я буду творить и разрушать; жить и радоваться”, - так он думал, пристально глядя на раскалённое светило. Оно увеличивалось в размерах и становилось ярче и жарче пока не поглотило кухню. Было нестерпимо ярко. Даже закрыв глаза Псих буквально ощущал адский свет.
Потом стало резко темно, как будто что-то лопнуло и перестало источать этот непонятный и страшный свет. “Что это ?”- спросил он вслух. А в ответ услышал: “ Мы его теряем”. Через пару минут он летел вдоль фантастического туннеля, держась за нечто похожее на руку. Она была мягкой и тёплой, а он спокоен и умиротворён.

Зимой холодно, природа замирает в ожидании следующего лета, пьяницы отмораживают пальцы. Некоторые умирают от переохлаждения. Дома было чертовски холодно, впрочем, как и каждую зиму. У меня было жуткое похмелье. После того, как я с трудом поднялся с кровати, я направился в ванную. Из зеркала на меня хмуро глядела опухшая рожа с взлохмаченными волосами, торчащими в разные стороны. Я помыл голову, а затем стоял, нагнувшись раком, над ванной. Стоял и смотрел, как капли падают с моих мокрых волос. Стоял и смотрел, как капли падают с моих волос, и дрожал от холода. Просто стоял и смотрел, как капли падают с моих волос, дрожал от холода и пукал от голода.

Весна несет с собой какие-то флюиды, природа оживает, все живые существа совокупляются. Дома потеплело - это хорошо. Я проснулся от стука в дверь в 10 утра, давно надо сделать звонок, да все руки не доходят. Ко мне пришел друг - Психом его называют. У меня зачет по страноведению в 13:30 только вот как мне убить эти 3 часа. Ну, я и решил попить пивка, Псих сгонял и притащил 3 литра пива. После того, как пиво кончилось, я поперся на зачет. И дышал там на всех перегаром, так как не знал ответа на вопрос. Зачет я сдал. Пока сдавал, я старался не дышать на препода перегаром. Но, наверное, он меня попалил.

Почти все лето я провалялся у себя на городской квартире, ничего не делая. Часто бухал. Как-то перепив дешевой бормотухи в подъезде дома в центре города, мне захотелось срать. Сильно захотелось. Вняв позывам организма, я присел прямо в подъезде, поскольку в радиусе 100 метров не наблюдалось ни одного общественного туалета. Закончилась эта затея тем, что одна тетя, видимо взбешенная таким безобразием, спустила на меня собаку. И я долго от нее убегал, застегивая на ходу брюки. С тех пор я не пью в подъездах.

Насчет осени я еще ничего не придумал… А-а-а, все равно рассказ-то хреновый, никуда не годится.